Предыдущая страница                       Глава XVII

                                    Два месяца спустя

 

Воскресным днём, возвращаясь из булочной, Витя увидел Серёжу, сидящего на скамейке около подъезда своего дома. Скворцов рылся в небольшой спортивной сумке, выложив на скамейку всё её содержимое, состоящее из блокнота, пары журналов, шарфа, шапки, раскрывшегося свёртка из которого выглядывали несъеденные бутерброды с сыром и колбасой, половинки шоколадки и почти пустой пластиковой бутылки с минеральной водой. Вид у друга был совершенно растерянный.

– Привет! Ты что здесь делаешь? Что-то случилось?

– Привет.

Серёжа раскрыл молнии на боковых карманах сумки и, обшарив их, грустно сказал.

– А ещё я потерял ключи…

– А у тебя дома никого нет?

– Нет. Никто не открывает… И машины нашей нет во дворе, хотя у папы  сегодня выходной. Наверное… Врач ему сказал, чтобы он маму завтра в роддом вёз… Но…

– Серёжа, пошли ко мне! Я тебе точно говорю. Всё хорошо будет! Подумаешь, ключи?! Пойдём!

– Нет. Я буду здесь ждать. Папа приедет, а меня дома нет. Что он подумает?

– Давай записку на двери оставим, что ты у меня.

– Последнее время мне вообще не везёт!

– Как?

– Вот сейчас я пятый выходной подряд уже езжу на шахматный турнир и не играю в шахматы!

– Как это?

– Понимаешь… Сейчас у нас командное первенство Москвы идёт. Перед Новым годом мне сказали, что я буду играть за нашу вторую команду на первой доске. Это очень круто – на первой доске играть! А после каникул всё почему-то поменялось… Уже сказали, что составы первой и второй команды будут укомплектованы по результатам мемориала, а я в нём просто играть не мог! И теперь меня вроде и повысили… Я за первую команду заявлен, но я запасной. Четыре раза я просто приезжал и смотрел, как наши играют, сегодня меня, наконец, посадили играть – так соперники пришли не в полном составе. Я опять ни одного хода не сделал. А  Эдик Нец мне вообще рассказал, что ему обещали поездку на первенство России оплатить, а теперь говорят, что денег оказалось недостаточно. И что в первую очередь, опять же, они будут выдаваться тем, кто отобрался на Россию, но по их результатам на мемориале. А Нец, как и я, играл в турнире Росмагистральстроя

Витя всё-таки убедил Серёжу оставить записку и пойти к нему.

Пока семья Доброхваловых не села обедать, Витя поделился с Серёжей своей очередной идеей:

– Слушай, я сегодня утром такое придумал! Смотри. Ну, что у нас на планете за календарь? Раз в четыре года к февралю прибавляется ещё один день. Что это такое? То двадцать девятое февраля есть, то его нет. А всё почему? Да потому, что Земля вокруг Солнца облетает за 365 суток 5 часов 48 минут 46 секунд, а год у нас длится ровно 365 суток. Вот и приходится каждые четыре года ещё одни сутки добавлять.  А на самом деле нужно только одно сделать. Изменить эталон секунды. Я уже всё посчитал. Смотри. Земля облетает Солнце за 31556926 секунд, а в году у нас их 31536000. Я первое число на второе разделил, и получилось  1,0006635591. Надо эталон секунды сделать больше на 0,0006635591, чем сейчас, и всё станет нормально. И никакое двадцать девятое февраля больше не понадобится.

– Подожди, Витя! Но тогда все часы в мире станут неточными!

 – Ну и что? Механические часы и так не особо точные. А электронные быстро перестроят и начнут новые выпускать.

 Витина мама позвала мальчишек обедать, стала пытаться и Серёжу накормить, но тот категорически отказывался и всё время молчал.

Наконец на какой-то разговор его вытянул Витин папа.

– Я, мальчики, давно хотел вас спросить. Помнится мне, вы какую-то статью посылали в шахматный журнал. Что-нибудь из этого получилось?

– Нет, – ответил Серёжа. – И никто в ответ ничего не прислал…

– Это совершенно нормально.

– Почему? – поинтересовался Витя.

– Если на материал не было заказа от редакции, то уже шансы очень малы, чтобы вы там не написали. Ну и, конечно же, надо иметь имя в этой сфере деятельности. Тогда редактор отнесётся к материалу внимательно. А если нет ни того и ни другого, то, скорее всего, даже смотреть не будет. Это я, Виктор, тебе пример привожу, чтобы ты не занимался глупостями, а убедился на вашем совместном опыте, что всё устроено именно так, как я тебе говорил.

– Папа, но то, что я Серёже помогал делать… Серёжа! А ты на сто процентов уверен, что опроверг анализ Алехина?

– Да.

– Серёжа, я это отнюдь не оспариваю и верю, что ты там всё проверил и действительно прав. Но… Мальчики… Виктор, я не стал бы тебе это всё говорить, если бы не твои множащиеся разработки по разным направлениям и намечающиеся попытки осчастливить человечество своими открытиями, именно посылая описание всего это в журналы. Придумывать что-то новое,  обсуждать это со мной, с мамой, с учителями, с Серёжей – это очень хорошо. Так и надо делать. Про твой спор с учительницей по мировой художественной культуре я тебе уже пообещал лично разобраться и расставить все точки над i. И я это обязательно сделаю.

– А что ещё за спор? Почему я не знаю? Что вы от меня скрываете? – поинтересовалась мама.

– Люда, никто от тебя это скрывать не собирается. Просто между мной и тобой произошло разделение труда. Ты отвечаешь за естественнонаучные дисциплины, а я за гуманитарную часть. Виктор на уроке задал учительнице вопрос, кто изображён на груди у Александра Македонского на  знаменитой Александровой мозаике, обнаруженной при раскопках античной Помпеи. Она ему сказала, что это горгонейон, то есть голова Медузы Горгоны, назначение которого отпугивать врага. Однако нашего сына убедить не смогла. Я смотрел его учебник, где воспроизведена репродукция части мозаики и честно признаю, что не могу на основании этого изображения оспорить следующие утверждения Виктора:

1.                Лицо скорее мужское, чем женское.

2.                Лицо не вызывает отторжения и не вселяет ужас.

3.                Где змеи вместо волос? Больше на обычные кудри похоже.

Я пообещал Виктору, что если его не устроит то, что я собираюсь поискать в библиотеке, то летом, когда поеду на симпозиум в Италию, обязательно заеду в Неаполь и лично посмотрю. И мне даже удалось убедить Виктора не развивать на основании репродукции из школьного учебника гипотезу, которая весьма смутила учительницу.

– Какую?

  Виктор предположил, что это изображение не Медузы Горгоны, а какого-то святого, который является небесным защитником воина, изображённого на мозаике, и тогда это совсем не Македонский, а вся картина битвы относится к эпохе крестовых походов… Это я, Люда, опровергну, а вот что мне со вторым его вопросом делать, я не знаю… Я несколько рассчитываю на твоего брата, когда он в очередной раз приедет… Он человек простой, может и на такое способен…

– На что?!

– А Виктор у меня ещё поинтересовался, чем это Александр Македонский так чисто побрился. Чем они вообще тогда брились? Я ему сказал, что, скорее всего, ножом. Так он мне принёс острую охотничью финку и предложил попробовать. Ещё заметил, что вряд ли в то время такую сталь могли делать, как сейчас, так что мне, наверное, не составит труда один раз побриться не станком, а финкой… И вообще, Люда, знаешь, я теперь думаю, что надо прислушаться к предложению Бориса и действительно отправить Виктора на всё лето к ним в Торжок. Пусть он там с Толиком пообщается, поживёт несколько иной жизнью… Я думаю, что сам Виктор возражать не будет…

– Папа, мама! Это было бы так здорово!

– Вот, что я и говорил. А теперь, Виктор, я передаю эстафету маме. Вот ты до ухода в булочную поделился с нами проектом, можно так сказать, Викторианского календаря. Я что-то сразу не сообразил, а мама тут правильно мне сказала, пока тебя не было. Люда, объясни, пожалуйста, Виктору, что будет.

– Витя, если сделать, как ты предлагаешь, то через два года от момента внедрения Викторианского календаря, в полдень будет темень такая, что хоть глаз выколи, а в полночь Солнце в зените.

– Да? – спросил Витя.

– Конечно. Посчитай. У тебя каждые сутки будут на минуту удлиняться. За два года как раз двенадцать часов и набежит.

Витя задумался. А мама сказала.

– Зато получилась задача по астрономии. Обязательно одиннадцатому классу предложу.

Папа поддержал:

 – Кстати, Виктор, от того, что ты придумываешь, действительно, уже ощутимая польза есть и не только тебе. И ты самостоятельно и творчески думать учишься, так ещё и другим помогаешь. Это уже не первый случай.

А теперь я вернусь к той статье, чтобы ты и Серёжа, раз уж так вышло, поняли, что всё не так просто, как вам кажется. Я даже придумал пример, чтобы вам было как можно более понятно. Представьте себе такую фантастическую ситуацию: вы вдвоём изобрели вечный двигатель. Да. Я знаю, что его существование противоречит законам физики. А вот вы взяли, и изобрели. И он у вас работает! Я специально привожу вам в чём-то абсурдный пример. И вот вы хотите довести ваше открытие до всех, послав его описание в научный журнал. Это никто не будет читать. Сразу выкинут. Раз считается, что это невозможно, значит это невозможно. А уж тем более, от каких-то неизвестных людей… Но если какую-то разработку предложит всем известный научный светила, то, конечно же, в подавляющем большинстве случаев это действительно продвинет науку вперёд, хотя история знала и примеры, когда публиковались и, порой, на долгое время становились истиной в последней инстанции ошибочные утверждения. Впрочем, заблуждения заблуждениям рознь… А правильный путь: это хорошо учиться, не унывать при ошибках и неудачах, быть упорным, критичным к себе и результатам своей работы. И тогда, в итоге, всё должно получиться. Но на это часто уходят многие годы. Вот так и сразу ничего не выйдет.

– Дмитрий Андреевич!

– Что, Серёжа?

– Значит, главное не то, что написано или о чём написано, а то – кто написал?

– Не всегда, конечно, но очень часто. Это естественно для человека. Здравый смысл подсказывает, что вероятность того, что известный специалист напишет что-то стоящее, намного больше, чем то, что это сделает человек, которого никто ещё не знает.

 – Я, кажется, начинаю понимать теперь кое-что ещё…

– Что?

– Я тут очень удивился. Так получилось, что я  в зимние каникулы не смог играть в турнире, который моя спортивная школа проводила. И я сыграл в другом. И там всё было очень здорово. Я выиграл два приза! Мне эти призы на закрытии сам Смыслов вручал! А я всё время шахматные журналы покупаю. И знаете, про турнир в моей спортивной школе огромная статья нашего старшего тренера, а про тот турнир, где я играл, вообще ничего нет… Видимо те, кто это всё проводил…

Серёжа как-то не знал, как сформулировать.

– А ты, наверное, хотел, чтобы про тебя в журнале написали? Ты же там выиграл!

– Нет. – Серёжа смутился. – Я ещё не так хорошо играю, чтобы в таких сильных турнирах побеждать. Я всего-то в плюс два встал и выиграл  дополнительные призы. Так что, про меня и так бы написать были не должны…

Спустя несколько лет великий шахматист Гарри Каспаров, создавая объёмное исследование по всем чемпионами мира по шахматам, опубликует подробный анализ той придуманной партии Алехина, где будет указан за белых, как возможное более сильное продолжение, превращение пешки в ферзя. Ну, а ещё более сильный ход 20.Фff4 останется известен только одному Серёже, а, может быть, и кому-то ещё. Кто это может знать? Впрочем, какое-то уточнение в одной из миллионов сыгранных шахматных партий – это песчинка в море и не более того. Ведь не это самое главное.

А пока в одном из московских родильных домов раздался крик новорождённой девочки. В мир, в котором всё очень не просто, пришёл новый человек…

ТЕМА НА ФОРУМЕ

 



Сайт создан в системе uCoz