У меня, с детства, есть одна любимая слабость - научная фантастика. Я перечитал практически всего Рея Бредбери, очень уважаю Гарри Гаррисона и Роберта Шекли. Да всех не перечислишь... А с тех пор как мне попалась фантастическая книжка, написанная до Революции, появилось ещё одно хобби. Я стал собирать фантастику в которой были описаны современные нам дни: 50 лет назад, 100 лет назад. Иногда это очень интересно и поучительно! Поскольку сайт всё же шахматный, то для развития данной темы, предлагаю Вам рассказ опубликованный в Бюллетене ЦШК №5 за 1962 год. Вот как мыслилось будущее Центрального Шахматного Клуба в теперь уже таком далёком 1962 году, когда прошёл только год с того момента, когда русский парень Юрий Гагарин поднял престиж нашей страны на так до сих пор и непревзойдённую ВЫСОТУ. Забавно, но не профессиональный фантаст предсказал появление ноутбуков и шахматных баз данных, мощнейших шахматных прог, убьющих откладывание партий, практически предсказал ИНТЕРНЕТ, шикарные магазины без очередей (обалдеть!) и даже читерство (правда при помощи марсиан, но это явно первые полёты в КОСМОС навеяли). Ну а что не сбылось? А вы почитайте, почитайте... Не сбылись и очень фантастические и самые банальные вещи, которые, конечно же, совсем не казались автору фантастикой... Итак, читайте:
М. Бейлин
ПУТЕШЕСТВИЕ В БУДУЩЕЕ
Сейчас кажется, что всегда существовал Центральный шахматный клуб на Гоголевском бульваре и всегда хрустальные люстры заливали ярким светом гордые лица победителей, а мраморные девушки на лестнице кротко и молчаливо напоминали бредущим в гардероб неудачникам, что на нашей планете есть красота, за стремление к которой не ставят нули в таблицу.
Один мой приятель сказал, что лучше проиграть в клубе, чем выиграть где - нибудь ещё. А какой прекрасный балкон? Неважно, что лишь на втором этаже. Выйдите на него и посмотрите вниз, на бульвар, где за грубыми столами "забивают козла" доминошники. Сразу почувствуете, что "Шахматист - это звучит гордо".
И вот однажды я умилился до такой степени, что решил воспеть свою любовь к клубу. Любовь принято воспевать стихами. По недостатку оптимизма я избегаю этого жанра, и поэтому отправился в редакцию шахматного журнала, что на втором этаже.
Редактор терпеливо выслушал меня и объяснил, что все это не ново, неинтересно и почти никому не нужно, а, впрочем, я могу написать и принести, тогда посмотрим. По опыту наших прежних встреч редактор, наверное, надеялся, что я опять ничего не принесу, но не тут-то было. Внешне оно просто, а на самом деле... Знаете ли вы, почему Жуль Верн, Герберт Уэллс, Александр Петрович Казанцев и многие другие предпочитают фантастику? Мне думается, потому, что противно иметь дело с педантами. Если бы я решил написать о прошлом клуба, меня бы обязательно упрекнули историки. Ещё хуже обстоит дело, когда пишешь о настоящем. Здесь уже все ведут себя так, как будто они профессора, а ты сдаешь экзамен. Но стоит сесть на самую обыкновенную машину времени, как ты уже в будущем и имеешь законное основание считать своих потенциальных критиков полностью вымершими.
Итак, двадцатый век подходил к концу. Об этом красноречиво говорила стрелка спидометра машины времени - она указывала на 99-е деление столетия. Я почувствовал тоску при мысли, что расстаюсь со своим веком, и ещё раз рванул рубильник. Раздался оглушительный треск, из глаз посыпались мириады искр. Это выглядело так эффектно, как Млечный путь через иллюминатор космической ракеты. Минута, и я раскрыл глаза. Так и есть! Совершенно обуглился интеграл времени! К прошлому нет возврата. Смешно подумать, что еще час назад я проиграл решающую партию 1/8 финала первенства клуба и готов был провалиться сквозь землю, бежать на край света...
Я тихо побрел на Гоголевский бульвар. День догорал... Среди пышной зелени моложавые пенсионеры сражались за красивыми столами в домино. Царила полная тишина. Я подошел поближе и сообразил, что стук костяшек не слышен лишь для посторонних, а игроки по прежнему получают большое удовольствие: когда они касаются костью стола, в специальных наушниках раздаётся грохот. Я взглянул на здание клуба. Оно стояло на прежнем месте, но показалось мне выше, чем было раньше.
"Ага, - подумал я, - переоборудовали все - таки верхний этаж под турнирный зал". Еще минута, и я протянул руку к массивной двери. Двери распахнулись немедленно, самостоятельно и бесплатно. Ни одна мышца не дрогнула на моем лице. Я тоже воспитывался в просвещенном веке и сразу понял - реле. Но уже в вестибюле стало ясно, что реле - это пустяк. На знакомой двери красовалась надпись: "Гардероб". Он был полностью автоматизирован и выдавал пальто наподобие булочного автомата наших дней. А за счет старого гардероба вестибюль расширился. Его красивая обстановка и убранство подчеркивали правильность гипотезы моих современников, что шахматы - это искусство.
Я не случайно упомянул слово убранство. Интерьер вестибюля был облагорожен золотыми и хрустальными кубками, необычными шахматными фигурами и другими предметами призового происхождения. Некоторые я узнал - они хранились под замком в наши дни. Немало появилось и новых. Все они стояли совершенно беззащитно, чем то напоминая слабые изолированные пешки, но, очевидно, это никого, кроме меня, не беспокоило.
Перед стендом с объявлениями стоял сухощавый среднего роста молодой человек. Его рука судорожно сжимала ручку сундукоподобного портфеля. Лицо юноши отображало страдание, а глаза не могли оторваться от совершенно излишней запятой в объявлении. Я без труда понял, что даже синтаксические ошибки стали редкостью.
"Портфеленосца" вывело из оцепенения дружное приветствие звонкоголосых ребят:
- Здорово, Плутарх! Опять с сундуком?
Юноша сердито кивнул в ответ и раздраженно сказал:
- Вот в смеетесь, а у меня в портфеле электронно - счетная машина, запоминающая добру половину всех библиотек, и еще автопереводчик шахматной литературы со всех языков на русский.
После этой тирады он порывистой походкой, гордо подняв голову, двинулся к выходу. Все так живо напомнило мне одного моего современника, что я не мог удержаться и остановил юношу.
- Простите! Вас на самом деле зовут Плутархом?
- Да нет же, так звали великого историка древности, а по отношению ко мне - это детская шутка невежд! - строго осудил юноша своих сверстников.
Я пошел напролом:
- Что вам говорит имя кандидата исторических наук Х. ?
- Это мой дед, шахматный историк прошлого, - ответил юноша без всякого промедления. - Неужели я так на него похож?
Бедняга, ему и в голову не могло придти, что я еще вчера видел его деда молодым... Так или иначе, знакомство состоялось, и "Плутарх" согласился в течение 20 минут показать клуб приезжему, как я на всякий случай отрекомендовался. Я поспешил за историком будущего.
Вот здесь принимает решения секция, - сказал юноша, отворяя двери комнаты средних размеров.
Посреди комнаты стоял высоченный круглый стол, выглядевший нелепо при полном отсутствии стульев.
- То есть, как, принимает решения? Стоя?!
- Вот именно. В древности, говорят, спорили возлегая. Совсем недавно этим занимались сидя. Сейчас люди научились ценить время.
Не успел я возразить, как юноша подвел меня к небольшой комнате. Там, перед несколькими насупившимися личностями краснел мужчина лет сорока.
- Дисциплинарная комиссия, - шепнул мой спутник.
Минуты две мы тихо постояли. Виноватый что-то говорил, самый строгий член дисциплинарной комиссии задавал односложные вопросы. Я ничего не понял, и как только мы вышли, спросил, какие же теперь бывают дисциплинарные проступки. При слове "теперь" спутник подозрительно взглянул на меня.
- Разнообразные, - ответил он. - Вот этот человек поступил совсем неэтично. Он играл решающую партию из балльного турнира и пользовался при этом подсказками своего знакомого, которого нарочно привел в клуб. Это был один командировочный, марсианин, он умеет передавать мысли на расстоянии...
- А как работают судейская, женская, детская и переписочная комиссии? - спросил я.
- Все встало на свои места, - холодно изрек мой собеседник и сделал паузу. - Отвечу по порядук. Шахматное судейство проще всего поддается автоматизации. В клубе имеются портативные автоматы, они следят за часами, за возможной просрочкой времени, за количеством сделанных ходов. Откладываний теперь не бывает. Это немыслимо из-за машинного анализа позиций. Фигуры игроки расставляют сами. Никто еще не жаловался из-за этого на переутомление.
Затем, игра по переписке. Сохранилось лишь название. Когда надо играть с далеким партнером, просто соединяются по телевизофону из дома или из клуба и играют даже блиц.
Женскую комиссию пришлось десять лет назад распустить. Было точно установлено, что женщины играют не хуже мужчин. Некоторые дальновидные теоретики предсказывают, что в будущем они могут серьезно обогнать мужчин. Мужчины от природы как то менее аккуратны. Тогда придется создавать мужскую комиссию.
А с детской комиссией получилось совсем забавно: средняя продолжительность жизни неуклонно растет, несколько раз повышали возрастную границу для детей и юношей, и они как то незаметно влились в группу взрослых. Вот и все.
- Так что же у вас в клубе делают?! - воскликнул я.
- Как видите, играют в шахматы.
Действительно, повсеместно играли, анализировали... В этот момент спутник отчетливо прошептал:
- Я все понял. Вы человек прошлого. Как вы сюда попали?
Я во всем признался. Человек будущего выслушал меня серьезно, раскрыл портфель и несколько минут колдовал над портативной электронно - счетной машиной. Потом он посоветовал мне не огорчаться: подобные случаи бывали и раньше, и, если я хочу, он может помочь мне вернуться в мой век. Я ответил, что не просто хочу, а жажду.
- Тогда вперед! - лаконично произнес Плутарх будущего и мы почти побежали к Арбатской площади.
Там, на месте, где по сей день вы можете увидеть двухэтажные домики, сверкал разноцветными огнями великолепный универмаг. Может быть, он назывался как - нибудь иначе, я не успел заметить. Чего в нем только не было! Не было, правда, очередей. Зато в отделении приборов с помощью моего спутника я в момент получил новенький интеграл времени.
Горячо поблагодарив моего спасителя, я простился с ним и когда побежал к дому, то отчетливо слышал, как он произнес: "Привет деду!".
Возвратился я в свой год как раз в тот миг, когда в коридоре кто - то из соседей чинил пробки, честя на чем свет стоит какого то лоботряса, сделавшего короткое замыкание. На всякий случай я быстренько разобрал свою машину времени. И тут во всей квартире загорелся свет. Я немедля записал все, что пережил, а на следующий день, захватив свои путевые заметки, направился в редакцию.