Предисловие                                

                                                 Глава I

                                   Два турнира

Москва.  Детско-юношеская спортивная школа олимпийского резерва по шахматам. Половина девятого вечера 30 декабря 1997 года.

Тёмный глухой двор освещался только из окон трёхэтажного здания. На крыльце около входа в здание СДЮШОР совсем один стоял совершенно растерявшийся мальчик двенадцати лет. До начала того времени, когда мобильные телефоны начнут становиться всё более и более доступными и, в конце концов, превратятся в привычную вещь для всех, начиная от первоклашек и заканчивая их бабушками и дедушками, было несколько лет. В одной из комнат здания надрывался старый предшественник уже существовавшей, но пока ещё очень дорогой  беспроводной техники, но его никто не слышал. Находясь этажом выше, два тренера СДЮШОР, только что закончившие проводить предновогодний шахматный турнир, приводили  в порядок игровое помещение, так как после новогодних праздников здесь должно было начаться большое детское шахматное соревнование.

Посмотрев лежащий на столе список, одна из тренеров спросила у другой:

– Сколько наших детей в турнир «B» записалось? Двадцать три?

– Двадцать семь. Только четверо ещё взносы не сдали: Скворцов, Симонян, Карамин… Кто-то ещё вроде был…

– Могут и перед началом сдать. А сколько человек в главном турнире?

Не дожидаясь ответа, тренер, а она была не просто тренером, а старшим, продолжила:

– Представляешь, сколько мы в этом году участников не досчитаемся?! Ты слышала вчера всё это безобразие на тренерском совещании? Первый раз такое в моей жизни! Ну, был там фестиваль шахматный – в этом центре творчества. Третий-четвёртый разряд играли… И вдруг!  Вот откуда, скажи мне, у него такой спонсор? У этого Клёнова. Как тренер – никто, а туда же! Тявкать теперь начал:  «Что вас не устраивает? Вы конкуренции боитесь?! Так и скажите!» Так мало того, я тут разговаривала с Алексеем Георгиевичем, а он мне говорит, что они и к нам детей пошлют обязательно, а уж тем, кто захочет в этом турнире на призы Росмагистральстроя играть, тоже препятствовать не будут. Дипломат, как всегда! И нашим, и вашим! А Галина знаешь, что мне рассказала? Она Дорохова к себе вызвала и стала говорить, чтобы он у нас в мемориале играл. «Лично-командный турнир, ты самый сильный в нашей спортивной школе. Команда без тебя будет ослаблена»! И знаешь, что ей этот сопляк четырнадцатилетний ответил? «Я – международный мастер по шахматам и сам решаю, где мне играть, а где – нет!» Там, говорит, первый приз в два раза выше, взносов нет, да ещё и турнир без обсчёта рейтинга, а здесь я только рискую свой коэффициент подсадить! А она с Дороховым сделать ничего не может, так как получила его вместе с тренером, которого они в свою спортивную школу из Краснознаменского переманили! Он им ещё ничем не обязан!

– Да не может быть, чтобы они такие призы выдали!

– А сколько себе денег в карманы положат? Я так прямо и сказала на

совещании, что такое мероприятие – кощунство над памятью чемпиона мира, мемориал которого мы традиционно проводим, а такие деньги выдавать детям недопустимо – они их развращают! Вот, Дорохов, как раз, – тому пример! И я лично проконтролирую, чтобы из наших учеников там никого не было! Все должны у нас играть!

Женщины ещё долго возмущались и обсуждали больную для них тему, думая, что все дети уже ушли, но это было не так.

Серёжа стоял во дворе и не знал что делать. Мама всё не приезжала, и не приезжала. Мальчик оделся и вышел на улицу самым последним из детей и не стал ждать в помещении, так как был уверен, что мама просто опаздывает и вот-вот приедет. Серёжа нащупал в кармане жетон на проезд в метро. Можно было поехать домой, ведь ему это уже разрешали несколько раз одному, как сегодня, например, но … «Мама не могла не приехать! Она должна была заплатить турнирный взнос! Что-то случилось?! А что если?!» Серёжа стало очень страшно. Последние месяцы жизнь у него стала напряжённая. Ирина готовилась стать мамой второй раз. Но пока до этого, как ему сказали родители, было ещё месяца два – не меньше. Отец, который такие вещи говорил всегда только один раз, коротко предупредил: «Маму не волнуй ничем. Что случится если, какие проблемы у тебя будут, только ко мне. Нечего ей сейчас ни в мои дела вникать, ни в твои! Не маленький уже! Должен понимать». Серёжа всё делал, как просили, но три дня назад, как раз из-за начавшегося очередного турнира в своей спортивной школе, он просто забыл приготовить домашнее задание по физике. Может, конечно, и не только из-за турнира, но забыл. Просто он очень устал и лёг спать, а утром про физику не вспомнил. Для Серёжи это было совершенно не характерно. И  учительница отнеслась с пониманием, но альтернатива получилась следующая:  либо двойка в журнал и дневник и соответственно – тройка в четверти или (учительница была в определённом смысле прогрессивной) четвёрка в четверти, но за это надо было придти к ней два раза на каникулах и отчитаться не только за то злополучное забытое домашнее задание, но ещё и решить довольно много задачек по всем пройденным темам. Получился второй вариант, но закон подлости продолжал действовать на полную катушку и время этих дополнительных занятий по физике как раз падали на шестой и восьмой туры соревнования, где он должен был играть. Маме Серёжа про это, естественно, ничего не сказал, а отцу собирался сказать уже после Нового года, чтобы  не портить родителям, да и себе, праздник.

«А вдруг Лариса Петровна маме позвонила и сама ей сказала о том, что ему надо будет на каникулах два раза в школу придти? А мама разволновалась, и ей плохо стало?!»

Эта мысль усугублялась ещё и историей, недавно рассказанной ему одноклассником, который увидел Серёжину маму, когда заходил к Скворцовым чтобы списать у Серёжи математику, и тут же поведал о том, как его мама, когда он был маленький,  родила ребёнка семимесячным, и тот сразу умер…

Серёжей на какое-то мгновенье овладело только одно желание – как можно быстрее оказаться дома. Он пробежал весь двор и остановился около тёмной арки, в конце которой по залитой светом одной из центральных улиц города Москвы проезжали уже не частые, как обычно, машины. В лицо ударил свет фар. Машина проехала мимо мальчика и по узкому пешеходному проходу, выложенному запорошенной снегом плиткой, подъехала прямо к зданию.

Буквально за час до этого Серёжин папа пришёл домой с работы и неожиданно увидел открывшую ему дверь  жену в верхней одежде…

– Ты куда собралась?! Там всё, как каток!

Автор воздержится от подробного описания выяснения семейных отношений, ограничившись  короткими репликами из которых будет совсем не сложно многое понять…

– И что?! Значит, сыну ты не доверяешь эти долбанные бакcы за участие в турнире отвезти? А ты о дочке подумала? Нет?!

– Ты сам сказал, что не надо его к деньгам в этом возрасте приучать.

– Ты, Ира, что? Ты разницу не понимаешь?

Кончился весь этот разговор тем, что Виталий поехал забирать Серёжу из спортивной школы, а Ирина сидела на телефоне и пыталась туда дозвониться, но в трубке слышались только длинные гудки…

Когда Виталий вернулся домой и увидел сына, сидящего около Ирины, он, буквально не раздеваясь, сказал жене:

 – Мать! Я устал от всего. Сил нет никаких! Я к Андрюхе пойду, а вы спать ложитесь, ради Бога!

– Иди куда хочешь!

Серёжа очень переживал, когда родители ссорились друг с другом, и уж совсем было скверно, когда мальчик думал, что в этом виноват именно он. Почему-то и в этот раз Серёже казалось, что всё это из-за него, так как вместо того, чтобы дождаться, он поехал домой сам…

В соседнем доме жил мужчина, с которым Виталий вскоре после переезда в Москву познакомился  на почве места парковки для автомобилей, которая в том московском дворе уже в те времена стояла довольно остро, не столько от обилия машин, сколь из-за недостатка места. Ситуация носила несколько комичный характер и была непосредственно связано с той жуткой диспропорцией, которая была в служебной машине Виталия – Тойоте Ленд Крузер и его личным «Козлом», который в тот момент находился ещё в Подмосковье. В один из сентябрьских дней, вернувшись с дачи на своём Фольксвагене, Андрей обнаружил, что его законное (как считал и он, и все небезлошадные старожилы двора, кто  принял негласные правила игры по этому вопросу) место около дома занял большой чёрный джип. Андрей поступил культурно. Он вылез из своей машины, подошёл к джипу и поднял у того дворники на лобовом стекле.

Когда он уже отъезжал с целью найти место, где теперь поставить свою машину, то неожиданно увидел в зеркало заднего вида здорового мужика в костюме, который как раз и подошёл к тому джипу. В тот момент Андрей как-то не захотел знакомиться с хозяином машины и выяснять отношения, а Виталий, ничего не поняв про дворники, про себя обозвал московских мальчишек, живших в этом дворе, шпаной, ещё и потом вокруг джипа ходил, исследуя машину на предмет гораздо долее худшего хулиганства. Убедившись, что всё остальное в порядке, он сел в Тойоту и уехал.

Потом почти месяц всё было нормально, и никто место Андрея не занимал, из чего тот сделал вывод, что всё случившееся было случайным эпизодом, и даже думать про это забыл, но тут история неожиданно повторилась. На сей раз, когда Андрей вернулся с работы. В смысле крутизны машин ситуация была диаметрально противоположная. Его негласное парковочное место занял видавший виды УАЗ…

Утром Андрей  легко узнал всё, что ему было нужно, у двух бабушек, сидевших на скамейке около подъезда.

 – А? Так то – из двенадцатой! Приезжие, которые покойной Спиридоновны квартиру снимают.

 – Мальчик их сегодня с утра, когда мусор выносил, ещё что-то из машины забирал.

Когда Андрею открыл дверь тот же здоровый мужик в костюме (Виталий собирался на работу), он сначала даже оторопел от неожиданности.

Теперь же, вся эта история с парковочным местом периодически всплывала, как забавное происшествие, во время совместного времяпрепровождения у неженатого Андрея, к кому Виталий иногда уходил отдохнуть от своей семьи, а, попросту говоря, выпить.

Вот и сейчас, во время того, что Ирина называла «посиделками», Виталий делился с Андреем своим безумным вечером.

 – И вот, представь! Приезжаю я туда сына забрать. Захожу! Вечер уже. В здании только две бабы. Подхожу к одной и даже слова сказать не успел. А она мне:

 – Ой! Здравствуйте! Вы же Серёжин папа! Вы, наверное, взнос пришли заплатить?

Я прямо очешуел! Ну, просто сказочный замес! У меня жена беременная дуркует по полной, ребёнок непонятно где, а здесь прямо с порога:  здравствуй дядя, дай бабла!

Андрей,  который знал, что сын Виталия занимается шахматами, и так собирался тому рассказать, что неожиданно оказалось, что к этому виду спорта имеет некоторое отношения та компания – Росмагистральстрой, где он работал, решил поделиться эпизодом, к которому шахматы так же имели непосредственное отношение.

 – Слушай, а наша компания какой-то детский шахматный турнир спонсирует. Я, правда, почти ничего не знаю, но вчера на корпоративе мой шеф поделился. В общем, один из членов совета директоров, как я понял, финансирует детскую шахматную команду. И вот они там где-то сыграли вроде как успешно чуть ли не на российском уровне. И мужик, который за это отвечает – тоже из нашей конторы, пришёл перед генеральным отчитаться.  Диплом принёс и приз, который дети выиграли. А приз, знаешь какой? Графин из-под водки! Причём, пустой, естественно! Он это, как анекдот из жизни рассказал. А там  совещание как раз закончилось, но в тот момент не все ещё ушли, ну и генеральный говорит:

 – Вот, посмотрите! Максим Алексеевич утверждает, что это – кубок. А мне, вот, кажется, что это – графин… Какие будут мнения?

Кстати, я знаю этого мужика. Мужик-то серьёзный, специалист высшего класса. Мы когда-то на одном объекте работали.  Просто в нереальных условиях пилотную скважину протащил. Хочешь, поговорю? Узнаю, что там за соревнование. Ты уж мне не первый раз рассказываешь про то, что у вас там с шахматами в семье. А тут люди все серьёзные.

– Да ну их в баню, эти шахматы! Моя сегодня, на ночь глядя, на седьмом месяце по гололёду собралась взнос за участие сына в турнире ехать платить… Графин из-под водки, говоришь? Ты бы видел, какие призы мой Серёжка с соревнований притаскивает! Хоть стой, хоть падай. То книжку какую-то старую и потрёпанную, с которой только в туалет сходить, а ещё было дело, играл он в каком-то турнире, лидировал, а последнюю партию проиграл и четвёртое место занял. За первое место мальчику мячик футбольный выдали, за второе место что было – не помню, за третье, кажется, фонарик. А моему ремень дали… Мать его ругает. Совсем на шахматах крышу снесло, тут я ей и говорю:

– Ира, за что ты пацана ругаешь? Считаешь, что он провинился? Так вот тебе как раз. Бери приз и вперёд!

А она уже и шуток не понимает, и на меня всех собак спустила.

– Подожди.

Андрей ушёл в другую комнату, а Виталий вышел покурить на балкон (хозяин квартиры не курил). Уходя, он услышал из-за двери стандартное:

– Добрый вечер! Максим Алексеевич, с наступающим!...

Когда он возвращался с балкона, разговор уже закончился, но в соседней комнате раздавались звуки работающего факса. Андрей вернулся с листком формата А4.

– Я же говорил, что мы всё серьёзно делаем. Даже в таких делах. Вот, смотри. Призы все прописаны. Алексеич сказал, что генеральный лично определял. О! За первое место… Больше моей премии последней! Ничего себе?! А говоришь, шахматы – баловство! И никакого взноса. Кстати ещё, турнир этот в бывшем доме пионеров проводится, который отсюда совсем недалеко. Я там в детстве в киностудии занимался. Тут минут пятнадцать пешком идти. Не больше.

 

                                                      СЛЕДУЮШАЯ СТРАНИЦА